Фото: Александр Ежъ Осипов
«Билли. Билли Новик» – именно так представляется лидер Billy’s Band, когда мы пытаемся уточнить у него, как лучше к нему обращаться. Питерская команда буквально взорвала российскую сцену около десяти лет назад, во многом благодаря колоритной личности ее фронтмена. Элегантные баки, контрабас, шляпа-федора, лихо заломленная на затылок – Билли был этаким питерским воплощением Тома Уэйтса. И именно таким его знают и любят тысячи фанатов по всей стране.
Но все меняется. Поменялся и Билли Новик. В 11 ноября трио выступит в «Доме Печати» со своей новой программой, в которой будет существенно меньше «питерского алкоджаза», а будет гораздо больше джаза классического. Да и самому Билли теперь больше нравится петь о совсем других вещах. О каких – он сам рассказал в интервью НАШЕЙ.
– Вы сами называете свой стиль «алкоджаз», сейчас это определение по-прежнему актуально?
– «Романтический алкоджаз из Петербурга» – это одно слово, именно так позиционировалась группа последние 10 лет. Что касается нового альбома, то это уже попытка выйти из этого реноме в океан классического традиционного джаза. Причем не просто классического джаза, а классического джаза на русском языке, чего в нашей стране пока еще не было.
Слышал, что нечто в этом духе исполняет Мириам Мерабова, вот сейчас хочу познакомиться с ее творчеством. Это здорово, что у нас есть союзники и единомышленники.
– То есть для вас это пока больше союзники, чем соперники?
– Джаз, как и любая хорошая музыка, это больше культура, чем шоу-бизнес, и конкурентов здесь не может быть по определению. Это как вы, культурный человек, видите на улице другого культурного человека, и думаете : «Вот гад! Конкурент!» Это просто абсурд! В хороших делах могут быть только союзники и единомышленники. Мы все думаем, что мы делаем хорошее культурное дело.
Например, мы пытаемся создать новое поколение современных хороших российских песен, которые одинаково будут подходить и школьникам, и взрослым людям. Это не должно быть тем, что пропагандирует современное общество, в котором черт знает что творится.
– А что вы хотите поменять?
– Должны быть хорошие нейтральные песни, которые бы понижали уровень агрессии в обществе. Хоть я и не большой фанат Советского Союза, но советские песни, которые создавались профессиональными поэтами-песенниками, – это, все-таки, то, что было хорошим в СССР.
Но если говорить о песнях, то есть еще такие «вечнозеленые» джазовые стандарты, которые исполняли Элла Фитцджеральд, Луи Армстронг, Чет Бейкер. И для нас программа максимум – это написать 200 песен с вечнозелеными, прекрасными, хорошими текстами на русском языке. Песни о вечных ценностях, об искренней любви между мужчиной и женщиной, любви к Родине – не к государству, а именно к Родине. Это песни о том, что сложно передать какими-то другими жанрами в искусстве.
– Вы сейчас заговорили о таких общечеловеческих ценностях. Это какая-то реакция на происходящее в культуре сегодня?
– С одной стороны, это то, что мне действительно близко и трогает мое сердце. С другой стороны, это действительно мое противостояние тому беспределу в искусстве, который сейчас происходит: полная вседозволенность и свобода – это все хорошо, но надо понимать, что 70% творцов всем этим злоупотребляют. Или на волне эпатажа за искусство выдается то, что таковым и близко не является. Просто под лозунгом «художник таки видит» все это становится возможно. В результате, у молодых артистов сейчас просто нет ориентиров.
– Дело ведь не только в том, что «художник так видит», а еще «публика так хочет»…
– Если рассуждать так, то 70% людей, имея такую возможность, смотрели бы только порно-сайты. Это же не значит, что по всем каналам нужно пускать сплошное порно.
– Получается, что слушателя надо воспитывать?
– Получается так.
– Вы в одном интервью сказали, что взяли курс на деперсонализацию. Означает ли это, что мы теряем старый добрый Billy’s Band?
– Все в этом мире меняется и развивается, а иначе мы просто деградируем. Тот Billy’s Band, который все знали и любили – он никуда не делся, и часть его всегда присутствует на концертах и на наших альбомах. И наши фанаты в Екатеринбурге обязательно получат свое. Другое дело, что при всем этом мы идем дальше и расширяем свои горизонты.
Понятно, что кто-то скажет, что Билли уже не тот, но будут и другие, кто считал нас чем-то цыганско-балканским, а в итоге услышат совсем другую – хорошую музыку.
– А вас вообще беспокоит, что кто-то скажет, что Билли уже не тот?
– Меня вообще это не беспокоит. У меня и так все хорошо, и чем взрослее я становлюсь, тем меньше меня волнует, кто и что обо мне скажет. Я всегда делал все под себя, всегда задавал себе вопрос: буду я сам слушать такую музыку или нет.
Я не понимаю лицемерия продюсеров, которые выпускают музыку, которую сами слушать не станут. Они выпускают такое, потому что «пипл хавает», а сами они слушают совсем другую музыку: джаз, соул. Так зачем вы делаете такую музыку? Чтобы деньги зарабатывать? Мне такие деньги не нужны.
Мне интересно делать то, чего я не могу найти у нас в стране. Я не могу найти песни, где бы воспевалась, например, девичья скромность. Такого мне даже посоветовать никто не может, поэтому я такую музыку создаю сам.
– Вы еще и успешный ресторатор – у вас два бара в Питере. В Екатеринбурге вы бываете довольно часто – не собираетесь здесь открыть заведение, например, по франшизе?
– Сейчас людям важны не бары, и не концепции – важны конкретные персоналии, которые за этим стоят. Причем стоят не теоретически, а которые можно буквально там увидеть. Я знаю много примеров, когда известные люди открывали бар, потом абстрагировались, и все дело скручивалось. Мой джаз-бар «Шляпа» – это штучный и сердечный товар, поэтому о какой-то франшизе тут рано говорить.
Организация интервью - Tele-Club Touring
Благодарим за предоставленные фото Александра Ежа Осипова
