Екатеринбургский живописец ушел жить в лес. 18 лет он провел наедине со сворой собак, медведями и лосями - новости Екатеринбурга 22 декабря 2014 года

Екатеринбуржец Владимир Касаткин 18 лет прожил в тайге под Шалей. За это время он подружился с медведями, приручил лосей, написал около 300 картин, два чемодана рассказов и стихов. Сейчас егерь-художник готовит свою персональную выставку.

Хозяин тайги

В старенькой квартире Владимира Касаткина на окраине Эльмаша все стены увешаны собственными картинами. «Это не какое-то конкретное место, это собирательный образ, – рассказывает Владимир Касаткин. – Я ведь весь Урал исколесил. Пишу только с натуры или по памяти».

Владимир Андреевич в преклонном возрасте, уже почти слеп, у него катаракта обоих глаз. Сейчас пишет картины с помощью большой лупы.

Владимир Андреевич провел отшельником в уральской тайге 18 лет. До своей лесной «командировки» он успел выучиться на художника и оформлял стенды на заводах. Взрывной и прямолинейный характер не давал долго работать на одном месте, постоянно возникали проблемы с комсоргами и парторгами. В итоге его, как заправского охотника, сослали егерем в Шалинский район. Здесь характер ему пригодился.

- За два года я вывел всех браконьеров! – Владимир Андреевич не унимается и сейчас, когда вспоминает былое. – В меня стреляли, меня били арматурой и топором! Ухо прорубили! Дом сожгли! А в нем сгорело 39 картин и два чемодана рассказов.

Лось на задних ногах

Владимир Касаткин написал около 300 картин. Большинство из них он продал или раздарил. Часть сгорела в тайге. Часть развешана по кабинетам докторов 23-й больницы, где он периодически лечится. 14 штук висит дома. Сейчас он готовится к выставке. Его картины примет музейный центр «Гамаюн».

Картины поражают: леса, реки, горы и почти везде – лоси. Лоси зимой, лоси летом, лоси пьют воду, лоси едят сено. «Я сам приручил шесть лосей, они приходили ко мне к избушке и ели вместе с собаками. И собаки, и лоси, и медведи – все у меня ели», – смеется художник.

- Лоси – мои любимые животные. Я их обучал, как собак. Веришь, нет – одного лося служить научил. – Касаткин показывает фотографии. – Видишь, вот он подходит, встает на задние ноги? Это он служит, хлеб просит.

Владимир Андреевич показывает еще фотографии:

- А это медведь, это он кладет руки мне на плечи и сосет за ухо.

- Полез я как-то на дерево за медом, у меня там колода стояла. Ружье с собой, банка, сетка, нож. И смотрю сверху – кустарник зашевелился. Уж не браконьеры ли? Слез – нет никого. Снова залез на дерево, а внизу медведь! Я взял мед, спустился. Дай, думаю, я ему меду дам. Тарелка была с собой, так я прямо в нее соты положил. Медведь носом крутит, так интересно водит по кругу, глаза-шарики такие маленькие. Подошел, обхватил лапами тарелку и начал ее кусать. Я потом стал приезжать, прикармливать и постепенно приручил медведицу. Она берлогу сделала в ста метрах от моей избы! Не побоялась. И каждый раз к дому подходила, есть просила.

Как инопланетяне жизнь спасли

Берлогу потом разорили браконьеры, пока Владимир Андреевич был на дальних делянках. Одного только медвежонка и спас. От постоянной войны с такими охотниками у Касаткина появились проблемы со здоровьем: инфаркты, инсульты. Один раз, когда пришел инсульт, его жизнь спасли инопланетяне.

- Первый раз я инопланетян увидел на берегу. Я был дома, а собак выпустил на улицу. Вдруг слышу: лают.  Я беру ружье и подхожу к ним. Белочка, собачка моя, как меня увидела, так сразу побежала и как будто кого за ногу хватила. А потом как взвизгнет, отлетела к берегу и сидит, воет. И уже ночью в этом месте вдруг светло стало, как днем. Я в бинокль видел: шар с берега поднялся на километр примерно и повис в небе. Потом полетел на другое место, повисел, снова улетел. Я после много раз еще их встречал: полетают на одном месте, на другом, улетают.
И вот в тот вечер, когда собаки лаяли и шар отлетел, лежу я дома на печке. И что-то плохо мне так стало. И сознание потерял. Сколько лежал, не знаю. Очнулся, а голове тук-тук-тук слышится. Я потянулся за таблеткой нитроглицерина и снова сознание потерял. Очнулся – стоит кто-то. А я ведь точно помню, что на крючок кованый закрылся, дома нет никого. А у ног стоит человек, ореол вокруг него. Стоит боком, нос курносый, это я как художник отметил. И до меня доносится: «Надо, чтобы он жил, а то животные погибнут». А у меня ведь коровы, собаки, лосей подкармливаю и вообще я ведь егерь на службе. И снова меня выключило. Пришел в себя через какое-то время, а в голове слышно тиль-тиль-тиль, приятное такое состояние, как в раю. И ничего не чувствую, ничего не болит. Я встал и на тракторе в Шамары поехал, за 18 километров. В больницу прямо на тракторе и заехал. А врач меня осмотрел и говорит, мол, инсульт у вас был! Хотели положить прямо сейчас, но куда – у меня же коровы!

Проблем со здоровьем все прибавлялось. Касаткин вынужден был вернуться в Екатеринбург, где лег в больницу, и с тех пор он периодически латает былые раны в ГКБ № 23.

Сейчас Владимир Андреевич, несмотря на преклонный возраст, все еще полон сил. Рассказы свои, написанные в обычной тетрадке, хранит в чемодане под кроватью. Дописывает очередную картину. За всю жизнь он ни разу не выставлялся, поэтому трепетно доделывает работу к сроку, когда «Гамаюн» возьмет его картины. «Ведь столько хочется всего рассказать. Жизнь-то у меня знаешь какая была, во!»